Мария Хаустова - Мамочка из 21-го бокса
– Ну, вот! А я на двадцать сэмэ ниже! – улыбалась и я.
– Сиди давай! Размахивай своими короткими дальше! – заметив, как я вихляюсь на парте, сказал Женя. – Смотрю, спина-то уже и прошла!
Я же, забыв о своём недуге, сидела уже навеселе. «Точно! Прошла! Давай сама домою! – подбежала я к нему. – Давай-давай!»
– Иди на место! Я сам! – не сомневаясь ни секунды в своём решении, проговорил он.
– А мама твоя сказала, что ты тут не так давно трудишься. Нравится?
– Да не очень.
– У меня к тебе предложение есть.
– А-а, вот оно что! – обрадовалась я, но, не зная, чего ожидать, заглянула Женьке в глаза. – А какого характера?
– Такого! – схватив ведро, пошёл он в конец коридора.
– Э, а ты куда? – окликнула его я.
– Воду менять! – не поворачиваясь, ответил он.
– Так в другую ж сторону надо!
– Так бы и сказала! – развернулся он.
«Здравствуйте, Вера Борисовна! Я всё! Спокойной Вам ночи! До понедельника!» – говорила я пенсионерке-охраннику, выходя из школы. «До свидания!» – кивнул ей и Женька. Он открыл заледенелую с внешней стороны дверь и подал мне руку: «Здесь скользко». Серая варежка попала ему в руку, и он сжал её сильно-сильно. «Зимний вариант рукопожатий!» – улыбнулась я. «Нормально! Ты же девушка. Тебе снимать рукавицу не пристало! Тем более холод такой», – улыбнулся он своей белозубой улыбкой. Он помог мне спуститься с неудобного крыльца. У школьных ворот стояла чёрная «Тойота». Я улыбнулась: «Твоя?» «Моя», – ответил Женька и побежал открывать мне дверцу. Я подошла к машине и ойкнула. «Чего? – смотрел на меня он. – Что случилось-то?!» «Сумку с тетрадями в кабинете оставила. Погоди – сбегаю!» «Может, помочь?» – предложил он. «Тут сиди – сама спавлюсь!» – быстрым шагом я шла по заснеженной дорожке.
Я включила свет в аудитории и со спинки учительского стула сняла пузатую сумку, наполненную тонкими зелёными тетрадями с контрольными работами. Из бокового карманчика достала складное зеркальце и сразу же раскрыла его. Тушь скаталась комочками на моих ресницах и предательски спадала на кожу вокруг глаз, губы потрескались и болели… И только щёки розовели по-прежнему, предательски твердя о том, что всё хорошо. Я на минуту остановилась у стола, и первый раз подумала про Женьку, не как про друга. Ведь говорят же: иногда нужно обойти весь мир, чтобы понять, что эвкалипт рос у твоего собственного дома.
«Ну, я готова!» – подкидывая сумку на плече, садилась я в блестящий автомобиль. «Домой?» – спросил меня Женька и, не отводя взгляд какое-то мгновение, пристально посмотрел на меня. Я поймала себя на мысли, что чувствую, как по мне бегут мурашки, и не могу вздохнуть до конца. Как так-то? Он же просто друг… Женька наклонился надо мной и полез рукой куда-то в ноги. Покрасневший он вынырнул от моих сапог и, мотнув головой, подал мне рукавичку: «Потеряешь ведь!» Я покраснела не меньше его, придумав за эти несколько секунд миллион причин, из-за которых он туда мог полезть.
Мы посмотрели друг на друга и громко рассмеялись. «А ты чего подумала?» – смеялись его ямочки на щеках. «А то! – хохотала я. – Откуда ж я знаю, чего тебе надо от моих ног! Может, молнию решил подправить!»
Женька завёл автомобиль и, отпуская сцепление, надавил на газ: «Поехали!»
Всю дорогу он смотрел вперёд и лишь изредка – на меня. Нет, я не заглядывала больше ему в глаза. Но, когда отворачивалась, чтобы посмотреть в другую сторону, чувствовала, что он наблюдает за мной. «А-а-а! Какое это нервное чувство!» – еле сдерживая улыбку, чувствуя его взгляд на своей левой щеке, думала я.
Снег падал на лобовое стекло и дворники не успевали с ним справляться.
– Вот это снегопад! Да, Машенька? – разбавил тишину Евгений.
– Ага-а! – натягивая рукавицу на руки, проговорила я. – А мне нравится! Глянь, какие деревья пушистые! Будто с картинки срисовано!
– Да.
Вдруг Женька затормозил и приоткрыл окно. Стая собак неслась около машины. «Ав-ав! Ав-ав!» – дразнил их Женька. Он открыл окно и у меня и сказал: «Глянь, как за нами несутся!» «Э-эй! – напугалась я. – Закрой у меня! Поехали скорей! С ума что ли?» Тот остановился на мгновение и, дождавшись, когда свора соберется полностью, дал по газам. Громкий лай нескольких десятков собак, пустившихся в погоню за нами, был слышен ещё несколько перекрёстков. «Нуты дурак! – смеялась я. – Я чуть с ума не сошла!» «Весело, да?!» – глубоко дышал Женька. «Нет уж! Не больно!» – отходила от страха я.
«Варенька! Привет!» – здоровался он с моей дочкой. «Ой, глупый-то я какой! Я же совсем забыл! Совсем забыл!» – залезая ногами в ботинки, тараторил Женька. Он убежал и появился на пороге с большим мешком. «Это тебе, малыша моя!» – раскрыл он огромный пакет. Варька кинулась ему на шею: «Зеня! Зеня пиехал!»
«Узнала, моя хорошая! Узнала! Помнишь, как мы с тобой у Николаевны играли? А как в больницу ездили? Помнишь?» – гладил он мою дочку по голове. Та, внимая каждому его слову, не отводила от него глаз.
Женька посадил её к себе на колени и сказал, чтобы я достала всё из пакета. Когда Варька увидела все сладости и игрушки, её ликованию не было предела. Она хлопала в ладоши и целовала Женьку в щёки и глаза.
Я стояла в недоумении и не понимала, как себя вести дальше. О чём таком важном он хотел со мной поговорить? Какое предложение сделать? Мы не виделись несколько месяцев. И даже не созванивались ни разу. Он только передавал приветы через Николаевну и спрашивал о Варькином здоровье…
– Ну? Долго вы там ещё? – звала нас мать на кухню. – У меня всё готово! Идите есть!
Женька посмотрел на меня: «А я проголодался!.. Поломойщику полагается пайка за труд?»
– Полагается! – взяла его за руку я и потащила к столу.
– Ну, вы кушайте, а мы пойдём укладываться спать. – уводила мама Варюшку в комнату.
Пюре с котлетами так и лежало на моей тарелке. Я почему-то не могла при нём есть. Мне казалось, вдруг у меня упадёт что-то с ложки или я не так начну жевать. А вдруг я подавлюсь или ещё что-нибудь в этом роде. Женька, запивая еду компотом, поглядывал на меня: «Ты почему не ешь?» «Да ем я, ем…» – бралась я за вилку. «Ешь давай, да спать пойдём: завтра у нас трудный день!» – проговорил Женя. «Трудный? – удивилась я. – Выходной же!» «Ну, не так выразился. Вечно ты к словам цепляешься! Плодотворный ещё можно сказать!» – уточнил он.
«А о чём ты хотел со мной поговорить?» – допытывалась я. «Серьёзные разговоры на ночь ни к чему – утром поговорим. Вдруг, спать не будешь?» – сказал Женька. «Ага! Атак дак, можно подумать, буду!» – обижалась я. «Ну, опять губу надула! Хватит, Марусь!» – уговаривал меня Женька.
«Идите! Я Вам постелила! – зашла на кухню мама. – Правда, спать придётся на полу и вместе с нами в комнате.» «На полу – это хорошо! Спину хоть подлечу!» – успокаивал маму Женька.
Танька с Юлькой спали в одной комнате, а мы с Варькой и мамой – в другой. В квартире – одни девки. Сквозь ночную темноту Женька пробормотал откуда-то снизу: «Как в малиннике!»
«Точно!» – прошептала я. Мамин храп сказал о том, что она глубоко дремлет и Женька больше не стеснялся в рассуждениях. Такое ощущение, что он только этого и ждал.
– Я когда из городка вашего уехал, места найти себе не мог – стоишь у меня перед глазами и всё тут! Вспомню, как живёшь, и так жалко тебя становится – всё же на себе, всё же на себе! Не должно так быть! Не должно! Мужик должен всё тащить! А ты, как лошадь запряжённая! И днём, и ночью. Зачем терпеть такое? Раз всё равно всё сама? – шептал он с пола.
– А я и не терплю. Мы с Варькой здесь уж как полгода живём. Почти. Сегодня вот семнадцатое уже. Через два дня аккурат столько стукнет! Во гульнём!
– А ты чего – отмечать это собралась?
– Да не. Не это. У Варьки ж день рождения в этот день.
– Правда? А я не знал!
– Ну так теперь будешь знать!
Варька заворочалась у меня под боком, и мы замолчали. Послышалось детское сопенье, и Женька продолжил:
– Маш, а с мужем как у вас дела?
– Никак. Он даже не приходит.
– И давно?
– Да поначалу ходил, потом запил, а сейчас и вовсе не знаю что…
– А ты его ждёшь?
– Давно не жду. Мы развелись официально месяца уж три назад. До этого-то он Варьку проведывать заходил, а потом – всё. Не стал больше. Из квартиры съехал, живёт теперь в другом городе: ни ответа – ни привета. А Варька по нему скучает.
– Да уж. Ситуация. А ты не переживай так. Слышу, голос как дрожит. Знаешь, скоро тебя это всё отпустит. Легче станет. Знаю, что слова мои кажутся тебе бессмысленными и утопическими, но так и будет. Придёт человек из ниоткуда и исцелит тебя. Знаешь, иногда такие люди появляются. Попомни меня: на каждую ситуацию есть не только решение, но и человек, который тебе его подбросит. Быть может, тебе кажется, что ты одна во всём мире, а мир жесток и не справедлив, но стоит чему-то случиться и ты убедишься в обратном.
Я внимательно слушала, а Женька замолчал и, встав с пола, начал одеваться. «Ты куда?» – приподнялась я на одной руке. «Да тошно что-то стало. Пойду на крылечке постою», – всё также шепотом отвечал Женька. «Я с тобой!» – слезая с дивана, накидывала я на себя халат.
